=====

     Лев Гунин


-------------------------------------                                Л. Б.

---------------------------------------------------------



      * ПОЭМА *


                                           Леночке Б-новой


     ГЛАВА 1-Я



День возникал и снова гас,
оклеенный вчерашними стихами,
сквозили мысли в брешь между часами,
и думалось, что все в последний раз.

Раз невозможно дальше - то прости.
Я изменил себе - но вновь уже не в силах.
Я сплю теперь на клумбах и могилах,
бездомный Рыцарь Млечного Пути.

По пятнам крови ты меня найдешь.
Я ранен. Не скажу, когда, но сильно.
И кровь из раны оросит обильно
вчерашний бумазеевый "живешь! ".

По пятницам ты будешь тосковать.
В субботу въехав как на новоселье
и в рот впуская огненное зелье,
те пятна крови станешь забывать.

До воскресенья ты забудешь все.
И, изловчившись, влезешь в щелку утра.
Ты будешь - в ножнах меч для тех, кто гуртом
себя стотело ночь твою несет.

Но понедельник врежется клинком
тебе под сердце и тоской заплачет.
И образ мой в тебя войдет, как мячик,
и станет прыгать в разуме твоем.

И, глаз роняя взгляды - капли, ты
любовь изобличишь свою внезапно,
и снова что - то на подушку капнет,
и это "что-то" - признак высоты.

     *    *    *
Все западало в мир. А пешеходы
под окнами стремились из него.
Все ждало воплощенья своего
недели, дни и месяцы, и годы.

Под снегом шпиль гостиницы дремал.
И колосился взглядами вокзал.
И дым какой-то плыл среди пиал.
И я, уткнувшись в простыню, лежал.


Не забывая, что я еще живой.
Не забывай: раздельны мы с тобой.
Не забывай о том, что я умру,
когда ты влезешь в щелку поутру.

Не забывай о том, что я живей
афиш вечерних, стен и фонарей.
Не забывай о том, что я с тобой
вошел бы в дом, что стал твоей душой.

Но ты мне только сердце подари.
Забудь о том, что у меня внутри.
Забудь о том, что здесь я сам не свой,
пока опять не свижусь я с тобой.
А ты - фиал, в котором Б-г несет
твоих падений путь, моих высот.

     *   *   *

Остался только разделенья миг
среди кварталов улиц и бульваров.
И белый снег асфальта тротуаров.
И, за углы домов привязан, Крик.

Крик разрывается в душе моей. Шрапнель
его во мне, как пьяная, несется.
И кто-то третий за углом смеется,
и буквы две сияют: "би" и "эль",

Л. Б. почти в отрыве от тебя,
зажатое в тиски моих эмоций,
уравненное с теми, что бессчетны,
в рычаг довоплощенное себя,

Ньютоновское "точку дайте мне
опоры", в пунктуацию войдя,
находит точку света и гвоздя,
что вбит надменно и торчит в стене.

И точка - гвоздь во мне самом торчит,
и точка - гвоздь в душе моей болит,
и от вины проводит точку - тень,
вонзившуюся в этот самый день.




     ГЛАВА ВТОРАЯ



Ты выманишь когда-нибудь и то,
что есть еще пока во мне. Потом
ты из себя во мне построишь дом
и заживешь в нем, как... Гадаю, кто.

Через меня не преступил никто.
И, без сомненья, ты не переступишь.
Но, может быть, ты искупленье купишь,
и я тогда смогу припомнить, кто.

Твой трепет все во мне заполонил.
И я в себе давно когда-то жил.
Теперь же я живу в тебе. А ты
все в том же давнем Призраке Мечты.

В Пустом Сосуде ты давно живешь.
И суть однажды выпитую пьешь,
и возникает кто-то изнутри,
когда погасит утро фонари...

Геральдика в лимоне глухо спит
и аббревиатуру слов хранит.
Трепещет лунный кто-то в сутане.
Живут две части в нас: в тебе, во мне.

Из первой половины состоим
мы одинаковой (Л. Б., Л. Г. ). А спим
мы оба - вместе - только во второй.
Тогда как мир цветастый и другой.

Ты подарила мне все то, что снова дашь.
Блестит Луна под крышами кварталов.
Моя вина стоит без пьедесталов.
Но корень ее общий - знай. Он наш.

И ты со мной уравнена во всем.
Л. сдвоенное кажется крылатым.
Мы были  п р о с т о  разными когда-то:
теперь мы просто порознь живем.

А существуем вместе. Так приди
лишь для меня; не надо нам кого-то
еще - чтоб ощущений наших что-то
мутило капли, разум охладив.

Повсюду я: в тебе, во мне, в цветах -
и в снах твоих, повсюду в этом мире.
Я в каждой  т о й  присутствую квартире,
в подъездах гулких и в больших дворах.

Я все заполнил. Нет тебе спасенья.
И от меня теперь не убежишь.
Но знаешь ты: наступит воскресенье,
и ты в себе отдушину хранишь.

Пусть я - владелец дара вдохновенья,
пусть я - король империи страстей.
Пусть прикажу - и будешь ты моей:
ты все равно бежишь от продолженья.

И, если днем закроешься в себе,
то я во сне в сознание проникну
твое – как волхв, и там от горя крикну,
что я в твоей, а ты в моей судьбе.

Брось; гордость - это только то, что дым.
Путь думают: зачем ко мне приходишь?!
Но ты во мне саму себя находишь.
А я в те6е живу собой самим.

Отгородимся гордостью - обманом;
да чем угодно! - лишь бы быть вдвоем.
Мы вместе страсть безудержную пьем,
а врозь - пойми!!! - нам не достичь нирваны.

Все, что ты чувствовала: дикий фейерверк
страстей разнообразных, с силой чувства
немыслимой - все это я, и пусто
тебе покажется все без меня навек.

Тебя заставил я страдать, желать,
бояться и стыдиться непомерно.
Ты в мире этом чуть высокомерном
моем все это время. И опять

ты будешь в этом чувственном дурмане,
в гигантских, циклопических страстях,
в эмоций - токов мутном океане,
если подавишь свой ненужный страх.

Я - если виноват - признаю. Но
ты знаешь, что вина моя случайна.
И знаю, что в душе ты ищешь тайно
надежды примирения зерно.




     ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Теперь уже мне не до крика: "Врешь!"
Тоской безумной сердце мне сжимает -
банально - страсть. Но знаю, знаю, знаю,
да, знаю я, что где-то ты живешь,

что утром ты встаешь и чистишь зубы,
и кофе пьешь. Но где? В который раз?
Возможно, это души нам загубит,
итак затерянные в стуке наших глаз.

О, Леночка! Ты распадалась долго
на две различных половины. В том
свидетель я. Но души входят в дом
не так, как кони в стойло. Колко, колко

все, что случилось. Истина одна.
Нас двое. Что же? Истину поделим,
в сердца друг друга той стрелой нацелим,
и щит поставим страсти у окна.

Так подчинимся ей! Даруя все, что мне -
мне выпало, зажгу победный холм.
Пусть лишь о н а триумф узнает в нем,
пусть лишь она владеет им во сне...

Забудь о том, где ты была и что
носила ты в узле своих велений;
я сохраню источник наслаждений
в твоем мозгу - хоть знаю, что  п о т о м.

Я сохраню тоску по полутьме,
тоску по полусну в твоих ладонях.
Поверь, что мысль мои желанья гонит,
как егерь дичь. И твердь моя во мне.

Никто не знал о том, что существуешь.
Но миру я один тебя открыл
как остров, обещающий белил
для душ, что в черноте своей уснули.

Как остров, обещающий инжир,
орех земной, банановую сладость.
Так не забудь о том, что эту радость
приносишь ты собой в подлунный мир.

А получаешь радость жить во мне,
наполненность немыслимую жизни.
Не думай, что Надежда в укоризне,
не думай, что любовь моя вовне...

Не думай, что начнешь опять сначала.
Нет, не начнешь! Но только из меня
ты пить вольна и чистоту кристалла,
и черный сон, меня собой граня.

Запомни: все, что есть вокруг - огромно.
Но это "все" тебе не получить
без памяти, без твердости хранить
в себе начальный импульс безусловный.

Вот - истина. Я буду жить и так.
А ты не проживешь (без сожаленья,
что ты лишилась центра наслажденья
и не продлила в небе ясный знак).

Продли хоть миг; пусть жар оцепененья
сенсорного охватит каждый взгляд.
Пусть подсознания лампады в нас горят,
зажженные в глуби неподчиненья.

Я столько совершил ради тебя...
Я войны вел, я созывал советы;
ты думаешь, что в летописях нету
ни этих войн, ни слов? О, нет, любя,

тома писал истории любовью,
огромный мир себе я подчинял,
и в битвах этих столько раз искал
твоей любви, носимой в теле кровью.

Я экстрасенсом возводил в тебя
в квадрате страсть, я был с тобой повсюду -
в тебе одной; я в жизни не забуду
как я страдал потом, терзаясь и скорбя,

и ясновидцем проникал туда,
где ты была; и, страсть твою читая,
оттенки чувств твоих запоминая,
с тобой незримо был везде, всегда -

и наполнял тебя огнем страстей;
ты без меня такого не узнаешь,
ты это в теле, в памяти скрываешь -
благодаря способности моей.

Я целую страну открыл тебе,
где нет того, что ты знавала прежде,
хотя ты жила в Призраке - надежде
со всем твоим и не твоим в борьбе.

Я много лет предчувствовал тебя.
Я знал, что ты живешь, что ходишь рядом.
Вот почему глаза твои я взглядом
своим к себе приворожил, любя.

И вот - обрыв. Теперь! Но эта страсть,
Что перехлестом через грань приличий,
примеров обывательских, различий -
над нами прежнюю свою имеет власть.

Подумай о себе. Ведь это я,
расправив крылья из груди пронзенной,
лечу к тебе под широкрылым звоном,
к тебе лечу как символ бытия,

Так знай навеки: все, что есть в тебе,
не обагрит заката темной новью,
пока не будет жертвенно любовью
переполняться тайный знак небес,

пока не будет ясный муж в борьбе
со злым и оторочейным раскатом,
и я шепчу стремительно и внятно
к начертанному символу Л. Б.


          1983. БОБРУЙСК



© Copyright -- Lev Gunin
 Home page: http://www.total.net/~leog/
 Email: leog@total.net